В это мгновение знакомый голос вопросил из холла:

— Что здесь происходит? — Ясный, четкий голос с немецким акцентом Подлодки Келлермана.

Спасательная команда с засученными рукавами почтительно освободила ему проход, и Келлерман, стиснув черенок трубки крепкими белыми зубами, вошел в помещение. Его глаза искрились неподдельным юмором.

— Ну-ну, мистер Траск, а я уж думал, что вы давно ушли. — Он равнодушно посмотрел на Уарда. — Джед, что тут за шум?

— Шум, — дрожащим от гнева голосом сказал Мейсон, — из-за того, что, выйдя от вас, я услышал, как этот человек, Нортон, в своем кабинете беседовал с Микки Фланнери.

Подлодка расплылся в улыбке:

— Ты в самом деле говорил с Микки Фланнери, Джед?

— Ради бога, Подлодка…

Келлерман явно веселился:

— Джед говорит, что вы ошибаетесь, мистер Траск.

— Я не ошибаюсь. Я в любое время узнаю голос Микки Фланнери — никогда в жизни не забуду его!

— О чем они разговаривали? — спросил Подлодка.

Мейсон облизал пересохшие губы.

— О бейсболе. Фланнери говорил, как здорово Уитти Форд подает крученые мячи, а мистер Нортон утверждал, что Эрл Вайан знает куда больше приемов.

— Те-те-те, — сказал Келлерман. — В рабочее время!

Телефон на столе Нортона ожил, и он взял трубку:

— Алло? Комиссар Аллер? Это Джед Нортон из «ККК». Да. Прекрасно, а вы?

— Дай-ка мне. — Подлодка взял трубку у Нортона. — Фрэнк? Это Подлодка… На миллион долларов, спасибо… Фрэнк, у нас тут не очень приятная ситуация. Недавно меня посетил некий молодой человек Мейсон Траск… Да, тот самый. Я принял его потому, что за него попросил Макс Уолтер, портовый репортер, перед которым я в небольшом долгу. — Келлерман хмыкнул. — Мистер Траск хотел от меня, чтобы мы объединили с ним силы для уничтожения Рокки Мадженты. Интересное предложение, которое я, естественно, не мог принять… Да, это было бы смешно, если не учитывать, что мистер Траск стал страдать галлюцинациями. Покинув мой кабинет, он пришел к выводу, что Джед Нортон, глава нашего отдела подъемных работ, обсуждает искусство броска у Уитти Форда и Эрла Вайана — и не с кем иным, как с Микки Фланнери, тем бандитом, которого, я не сомневаюсь, ты хочешь найти… Да… Да, я лично отдаю предпочтение Уитти Форду. — Подлодка издал веселый смешок. — Тем не менее тут все осложнилось. Ведь ты — очень предусмотрительно, насколько я могу судить, — приставил к мистеру Траску охрану из двоих полицейских. Мистер Траск убедил их, что в самом деле слышал дискуссию о великой американской игре, и один из них вломился сюда с револьвером, намереваясь провести обыск… Да… — Холодные голубые глаза, прижмуренные от удовольствия, уставились на Мейсона. — Да, я знаю эту трагическую историю, но боюсь, она может иметь еще более трагические последствия. Совершенно ясно, что мистер Траск не в себе… Конечно… Договорились… — Он повернулся к Уарду, протягивая ему трубку. Тот взял ее:

— Да, сэр… Да, я все это знаю, но не счел возможным пройти мимо. За последние восемь часов я пришел к выводу, что мистер Траск… — Чувствовалось, что его резко оборвали, и у Уарда побагровели скулы. — Да, сэр. Только… Есть, сэр.

— Дайте мне! — сказал Мейсон и едва ли не вырвал трубку из рук Уарда. — Комиссар Аллер? Это Мейсон Траск.

— Да, мистер Траск. — У Аллера был усталый голос.

— Не подлежит никакому сомнению, что я действительно это слышал. Голос Фланнери я узнаю везде и всюду. Пока мы тут чешем языками, Фланнери может удрать. Дайте указание Доновану и Уарду найти его.

— Я понимаю то состояние, в котором вы должны находиться, мистер Траск. Но конечно, вы не можете не понимать, насколько абсурдно предположение, что Микки Фланнери мог находиться в офисе «ККК», спокойно обсуждая проблемы бейсбола. Вы сделали ошибку, мистер Траск, — и при вашем умственном состоянии ошибка эта вполне понятна.

— Я его слышал! — заорал Мейсон.

— Не сомневаюсь, что вы в этом уверены, — сказал Аллер. — Вы находитесь недалеко от Парк-роу. Пусть Уард доставит вас в офис Дана Гебхардта. Полагаю, Дан сможет вас разубедить, что этого просто не могло быть. Я приказал Уарду больше не беспокоить мистера Келлермана. И я настоятельно требую от вас делать то, что вам предложено. Дайте мне еще раз Уарда, хорошо?

Мейсон протянул трубку детективу и, не проронив больше ни слова, вышел из кабинета. Его шатало. Через приемную он прошел к лифтам, где его ждал Донован.

2

Мейсон стоял у окна в кабинете Дана Гебхардта в Портовой комиссии, глядя на парк Сити-Холла. Когда он вошел в кабинет, Даниэль разбирал кучу сообщений, громоздящихся у него на столе. Он попросил Мейсона обождать несколько минут. Тон у него был деловитым и отрывистым, как у человека, на которого в середине рабочего дня свалилась неприятная обязанность.

— Поставь это около дивана, — услышал Мейсон голос Гебхардта и, повернувшись, увидел молодого чернокожего клерка, который аккуратно пристроил диктофон на маленьком столике рядом с диваном. Подключив его к сети, клерк вышел. Мейсон заметил, что он уже работает.

— Итак, мистер Траск, — произнес Гебхардт. — Если вы мне досконально изложите все, что случилось, я запишу ваш рассказ на диктофон, чтобы вам не надо было повторять его для протокола.

— Я… я не думаю, что мой рассказ представит для вас интерес, — устало отозвался Мейсон. — Фланнери был в конторе Келлермана. Я его слышал. Официальная точка зрения, изложенная комиссаром Аллером, гласит, что у меня был нервный срыв. Если даже кто-то и поверил бы мне, уже слишком поздно. Фланнери благополучно улизнул.

Гебхардт запустил пальцы в копну светлых волос.

— Я считаю, вы в самом деле слышали то, что, по вашим словам, слышали. Как считает и комиссар Аллер.

— Но он отозвал Уарда, а это была единственная возможность захватить Фланнери, загнанного в угол! Вы мне верите, мистер Гебхардт? — с запозданием отреагировал Мейсон.

— Полностью, — заверил его Дан. — Но разрешите кое-что разъяснить вам, Траск. Аллер говорил по телефону Келлермана — через его подстанцию. И пока заместитель комиссара вел разговоры с Нортоном, Келлерманом, Уардом, с вами и снова с Уардом, он отдал письменное распоряжение своему секретарю, чтобы контору «ККК» взяли под наблюдение. Когда вы вместе с Уардом и Донованом покинули здание, оно уже было окружено. Я не могу убедить вас на сто процентов, что Фланнери не имел возможности проскользнуть сквозь эту сеть, Траск, но тут у него было куда меньше шансов, чем при игре в кошки-мышки с вами и Уардом в конторе Келлермана.

— Вы не против, если я присяду? А то я, кажется, на пределе сил.

— Конечно садитесь. Но я бы хотел, чтобы вы четко и исчерпывающе изложили все факты.

Устроившись на диване, Мейсон протер очки и стал говорить в стоящий перед ним маленький микрофон. Он рассказал о своем визите к Келлерману, с которым встретился по совету Уарда и с помощью Макса Уолтера. Он сказал, что начинает понимать, насколько глупо было предполагать, что Келлерман захочет и сможет помочь ему в реализации этого дикого замысла. Он описал, как расстался с ним, как, идя по коридору, услышал дискуссию о бейсболе между Нортоном и Микки Фланнери и как кинулся к Уарду. О своем возвращении с Уардом и о полном их разочаровании.

— Вот и все. Ко мне отнеслись как к пациенту психбольницы, и вдруг я понял, что у меня больше нет сил бороться. Я не пришел бы и сюда, если бы Уард не получил указание доставить меня, а у меня уже не было энергии сопротивляться.

Гебхардт вышел из-за стола и выключил диктофон. В дверях появился секретарь.

— Бен, тут же передай эту запись мистеру Сассуну. Понял? Когда он ее прослушает, напечатай текст.

— Есть, сэр.

После того как диктофон был отключен и вынесен, Гебхардт подошел к раскрытым окнам и набрал полные легкие воздуха. Затем он вернулся к Мейсону:

— Прошлой ночью мистер Сассун предложил, чтобы вы зашли сюда и просмотрели записи — то есть донесения. Да, именно это он и имел в виду. Дабы удержать вас от крестового похода в одиночку, мистер Траск. Дело не в том, что вас нельзя понять. Но у нас есть определенные трудности, мистер Траск. Вот о них я и хочу вам рассказать. Первое. У нас нет достаточных доказательств, чтобы привязать Микки Фланнери к убийству этих двух детей. Мы ничем не можем обосновать его арест, не говоря уж о том, что нам нечего предъявить Большому жюри в поддержку обвинения. Ровно ничего. И Сассун, и я — мы оба верим, что это дело его рук. И вы верите. Но это не доказательства. Второе… — У Гебхардта отвердел взгляд. — У нас нет доказательств, что именно он опустил тали с грузом на голову Уотерса. Вы слышали этих людей. Я знаю, что никто не будет говорить, никто не проронит ни слова. Вы должны помнить, что Уотерс показал мне Микки, стоящего на палубе «Клары». Потом уже, когда я допрашивал палубных из этой команды, я сказал, что сам видел Фланнери. Я его не видел, Траск. О, я знаю, что он там был. В таких делах Хрипун не мог ошибиться — так же, как утром в конторе Келлермана и вы не могли ошибиться. Но мы не можем доказать ни того ни другого — пока еще. Если нам повезет и мы задержим Фланнери, мы не сможем арестовать его. Разве что… — Гебхардт издал сухой смешок, — разве что он в чем-то признается, дабы у нас были основания держать его за решеткой. Ему будет куда спокойнее сидеть в камере, чем удирать от головорезов Мадженты. Но сейчас он обрел защиту — Келлермана.